Неудивительно, что иногда сложная структура нашего мозга оказывает значительное влияние на то, как мы управляемся с нашими финансами.
На первый взгляд, вся наша деятельность, связанная с деньгами, может казаться исключительно логической. В конце концов, речь идет об элементарных арифметических операциях: нам нужно сложить суммы нашей заработной платы и прочих доходов за месяц, рассчитать величину возврата на наши инвестиции или определить сумму скидки, предлагаемой на пару новых туфель. Анализ с помощью левого полушария способен, как нам кажется, дать правильный ответ в любой момент времени.
Экономисты называют такой подход к деньгам, задействующий логику, рациональным. В соответствии с принципами рациональности люди считаются логически мыслящими существами, пытающимися максимизировать благоприятный исход в любой ситуации. Это предположение о рациональности стало главенствовать в экономике с момента, когда было впервые сформулировано. Однако реальность не так проста. Исследования в области мозга убедительно свидетельствуют, что мы не являемся логически мыслящими существами — или являемся таковыми далеко не всегда. Часто нами руководят эмоции, а исследования, подобные предлагавшейся Джошуа Грином дилемме с поездом, показывают, что эмоциональное мышление использует мозговые процессы, слабо связанные с логическим мышлением.
Представьте, что вы едете в машине, пребывая в мире и спокойствии. Вдруг вы замечаете, что машина, ехавшая по встречной полосе, меняет направление движения и несется прямо на вас. Вы можете расстаться с жизнью буквально через несколько секунд. Вы мгновенно реагируете. Время как будто замедляется, окружающая действительность словно замирает. Не задумываясь, вы давите на педаль тормоза и жмете на сигнал, одновременно резко выкручивая руль вправо.
За доли секунды в вашем организме происходят значительные физиологические изменения.
Ваш организм вырабатывает химические вещества, которые мгновенно попадают в нервную систему и изменяют ваше состояние- от наблюдения и размышления вы переходите к активным действиям. Сама реакция занимает несколько секунд, однако оставляет свой след в нервной и кровеносной системах на несколько часов.
Вы сворачиваете на обочину, чтобы прийти в себя, и только в этот момент замечаете свое лихорадочное дыхание, бешеный пульс и предательскую слабость в ногах. Через несколько часов вы ощущаете смертельную усталость.
В действительности любая наша мысль и любое чувство приводят к возникновению химических реакций в организме, а состав химических веществ в нашем теле и мозге претерпевает значительные изменения.
За нашу реакцию в экстремальных ситуациях, подобных описанной выше, отвечает лимбическая система мозга — нейронная сеть, управляющая инстинктивными, моментальными функциями и основными эмоциями. Сильные эмоции — например, связанные с голодом, сексуальным влечением, боязнью темноты или паникой, вызванной несущимся навстречу автомобилем, — активируют лимбическую систему и наиболее примитивные зоны мозга рептилий и млекопитающих, в то же время блокируя деятельность более рационального неокортекса.
На это время мы теряем доступ к системам нашего мозга, отвечающим за сложный анализ и рациональные решения, то есть к процессам, необходимым для принятия разумных решений относительно наших денег.
Химические изменения, вызванные нашим эмоциональным состоянием, блокируют рациональное мышление, вследствие чего мы начинаем действовать так, как будто находимся перед лицом смертельной опасности. Иногда действие автоматических систем предостережения, необходимых для выживания в диких условиях, приводит к искажению нашего восприятия и осмысления действительности. Растущие в цене акции, неудачная сделка, семейная трагедия — любая из этих или тысяч других ситуаций способна взбудоражить наше эмоциональное мышление и вызвать не взвешенную реакцию, более уместную в таких случаях, а рефлекторный порыв выжить любой ценой. Как показали эксперименты профессора Грина, такое примитивное действие мозга может влиять даже на решение этических вопросов.
Давайте взглянем более пристально на нашу неврологическую реакцию в эмоционально напряженной ситуации, например на аукционе в разгар торгов. Вы наверняка помните аукцион Макса Базермана по продаже купюры в $100, о котором мы рассказывали в главе 1. Читая об этом аукционе, мы задавались вопросом «Как могут разумные, рациональные люди заплатить за какой-то предмет сумму, в четыре раза превышающую его реальную цену?». И вот, наконец, мы получаем ответ. Теперь мы понимаем причину, по которой эти умные, финансово образованные люди реагируют на происходящее так, словно у них мозги ящерицы. А они действительно в этой ситуации используют лишь специфическую часть своего умственного аппарата: мозг рептилии.
Этот вывод приобретает невероятную значимость в свете того факта, что фондовый рынок на самом деле работает не как магазин или каталог, а как аукцион. Разница заключается лишь в том, что в ходе аукционных торгов цена неуклонно идет вверх и наконец выигрывает самая высокая ставка;
движение цены на биржевых торгах описывает траекторию маятника. Поэтому нет ничего удивительного в том, что мы попадаем под влияние настроений, царящих на рынке, — как ажиотажа, так и депрессии. Такие экстремальные эмоции, как страх или алчность, могут легко выбить нас из состояния трезвого размышления, определяемого неокортексом. Решения в шокирующих нас обстоятельствах определяются желанием выжить и, соответственно, осуществляются совсем не по тем принципам, которым мы следуем при планировании долгосрочных инвестиций. Одолевшие нас страхи не позволяют размышлять над задачей с точки зрения логики и причинно-следственных связей.
В известном фильме «Страх и ненависть в Лас-Вегасе», основанном на реальных событиях из жизни гонзо-журналиста (охотника за сенсациями) Хантера Томпсона, есть сцена, в которой Томпсон, загрузившись под завязку галлюциногенными препаратами, видит, как посетители бара превращаются в ящериц ростом с человека. Так вот, нейрофизиологические открытия, сделанные с помощью MRI, показывают, что нечто подобное случается в особенно неудачные дни на Уолл-стрит: тысячи мозгов рептилий реагируют на свежие финансовые новости, причем эти реакции столь же осмысленны, сколь инстинктивные действия ящериц.
Когда осенью 2008 года обрушился фондовый рынок США, правительство поспешило накачать национальную кредитную систему $700 миллиардами. Почему? Несмотря на страх, связанный с наступлением экономического кризиса, большинство американцев сохраняли работу, жилье и подобающий материальный уровень. Крах таких икон Уолл Стрит, как Lehman Brothers, Merrill Lynch и AIG, а также большая вероятность того, что их участь постигнет и другие компании, не так страшили основную массу населения, как кризис, связанный с потерей доверия. Когда Франклин Рузвельт в своей инаугурационной речи 1933 года произнес знаменитую фразу «Единственное, чего нам следует бояться, — это самого страха», он имел в виду именно это: кризис представляет собой лишь состояние нашего мышления.
Основной целью вливания $700 миллиардов в экономику являлось восстановление доверия населения. Более полутриллиона долларов выглядят вполне значительным бюджетом для PR-акции, направленной на изменение эмоционального состояния нации, однако это лишний раз делает очевидной истину: взаимодействие между деньгами и мышлением является гибким и хрупким. Фактически эти $700 миллиардов являлись платой за широкомасштабную программу, направленную на корректировку фокуса мышления населения или, иными словами, на смещение мыслительных процессов со среднего мозга на передний мозг.